3. ПРОБЛЕМА "СПЕЦИФИКАЦИИ/РАЗМЫВАНИЯ" ПРАВ СОБСТВЕННОСТИ

Основная задача теории прав собственности, как она

формулируется самими западными экономистами, состоит в

анализе взаимодействия между экономическими и правовыми

системами. Но взаимодействие это всегда реализуется в

индивидуальном поведении экономических агентов. Поэтому

аргументация разворачивается обычно в такой

последовательности: права собственности определяют, какие

издержки и вознаграждения могут ожидать агенты за свои

действия; переструктуризация прав собственности ведет к

сдвигам в системе экономических стимулов; реакцией на эти

сдвиги будет изменившееся поведение экономических агентов.

Эта логика -- от структуры прав через систему стимулов к

поведенческим последствиям -- ясно выражена в анализе

процессов спецификации/размывания прав собственности.

Теория прав собственности исходит из базового представления

о том, что любой акт обмена есть по существу обмен пучками

правомочий: "Когда на рынке заключается сделка, обмениваются

два пучка прав собственности. Пучок прав обычно

прикрепляется к определенному физическому благу или услуге,

но именно ценность прав определяет ценность обмениваемых

товаров: вопросы, относящиеся к формированию и структуре

компонентов пучка прав, предшествуют вопросам, которыми, как

правило, заняты экономисты. Экономисты обыкновенно принимают

пучок прав как данный и ищут объяснение, чем определяются

цена и количество подлежащего обмену товара, к которому

относятся эти права" (31, с. 347).

Идея, что обмен представляет собой обмен пучками прав

собственности, не нова. В прошлом веке ее высказывал Е. Бем-

Баверк (14, с. 64).Но затем она была предана забвению. Из

этой трактовки следует, что товар -- это определенная сумма

не только физических характеристик, но также связанных с ним

прав и юридических ограничений. Поэтому ценность товара (и

его денежная цена) определяется совокупностью всех этих

факторов.

Чем шире набор прав, связанных с данным ресурсом, тем выше

его полезность. Так, собственная вещь и вещь, взятая

напрокат, имеют разную полезность для потребителя, даже если

физически они совершенно идентичны. Дом имеет разную

ценность, когда его хозяин вправе запретить строить рядом с

ним бензоколонку и когда он лишен такого права. Отсюда

следует, что сдвиги в законодательстве фактически

перестраивают набор товаров, которым располагает экономика,

т.е. меняют объем ресурсов и уровень благосостояния

общества.

Кроме того, экономические агенты, естественно, не могут

передать в обмене больше правомочий, чем они имеют. Поэтому

расширение или сужение имеющихся у них прав собственности

будет приводить также к изменению условий и масштабов обмена

(увеличению или уменьшению числа сделок в экономике).

Перечень правомочий, включаемых западными экономистами в

определение права собственности, обычно короче "полного

определения" А. Оноре. Но принципиальный подход к праву

собственности как набору частичных правомочий остается тем

же: "Право собственности на имущество, -- отмечает С.

Пейович, -- состоит из следующих правомочий: 1) права

пользования имуществом (usus); 2) права пожинать приносимые

им плоды (usus fructus); 3) права изменять его форму и

субстанцияю (abusus) и 4) права передавать его другим лицам

по взаимно согласованной цене. Последние два правомочия

определяют право собственника на осуществление изменений в

ценности его имущества и представляют собой фундаментальные

компоненты права собственности" (55, с. 3) [3]. (Причем

пункт четвертый означает возможность передачи правомочий как

всех вместе, так и каждого по отдельности).

В качестве исходного пункта анализа западные теоретики

обращаются обычно к режиму частной собственности. Право

частной собственности понимается ими не просто как

арифметическая сумма правомочий, а как сложная структура. Ее

отдельные компоненты взаимно обусловливают друг друга.

Степень их взаимосвязанности проявляется в том, насколько

ограничение какого-либо правомочия (вплоть до полного его

устранения) влияет на реализацию собственником остальных

правомочий.

Например, исключительное право пользования не обязательно

предполагает возможность отчуждения вещи. Зато право на

передачу вещи неизбежно предполагает, что по крайней мере

какая-то часть исключительных прав на пользование или доход

имеется (иначе никто не согласился бы на обмен с обладателем

этой вещи). Жесткое ограничение права на получение дохода от

ресурса (в виде сверхвысокого налога, скажем) может привести

к тому, что обладатель ресурса утеряет всякую

заинтересованность в его использовании. В этом случае он

никак не будет защищать исключительность имеющегося у него

права пользования, т.е. его поведение будет таким же, как

если бы он был лишен этого права (18, с. 52).

Западные экономисты специально подчеркивают, что даже при

концентрации всех правомочий в руках одного лица право

собственности может быть названо исключительным, но не

"неограниченным". "Исключительность" в данном случае

означает, что оно будет стеснено только теми ограничениями,

которые носят законный характер.

Высока степень исключительности, присущая частной

собственности, имеет два поведенческих следствия, которым

западные теоретики придают кардинальное значение и с

которыми они связывают решающие преимущества

частнособственнического правового режима. Во-первых,

исключительность права usus fructus предполагает, что на

собственника и только на него падают все положительные и

отрицательные результаты осуществляемой им деятельности. Он

поэтому оказывается заинтересован в максимально полном их

учете при принятии решений. Это -- важнейший экономический

стимул, который обеспечивает эффективность принимаемых

решений (в смысле преобладания положительных последствий над

отрицательными), способствуя тем самым повышению

благосостояния общества: "Чем определеннее права частной

собственности,.. тем теснее отношение между благосостоянием

индивидуума и экономическими (социальными) последствиями его

решений. Как результат, тем сильнее для него стимул

учитывать те выгоды или тот ущерб, которые его решения

приносят другим индивидуумам" (28, с. 4).

Во-вторых, исключительность права отчуждения означает, что в

процессе обмена вещь будет передана тому экономическому

агенту, который предложит за нее наивысшую цену (т.е. для

кого она представляет максимальную ценность). Тем самым

обеспечивается эффективная аллокация ресурсов, поскольку в

ходе обмена они будут перемещаться от менее производительных

употреблений -- к более производительным, от лиц, меньше их

ценящих, -- к лицам, ценящим их больше.

Защита системы частной собственности западными экономистами

покоится именно на этих "аргументах от эффективности".

Возможно более точное определение содержания прав

собственности они считают важнейшим условием эффективного

функционирования экономики: "...исключить других из

свободного доступа к ресурсу означает специфицировать права

собственности на него" (57, с. 56). Спецификация прав

собственности способствует созданию устойчивой экономической

среды, уменьшая неопределенность и формируя у индивидуумов

стабильные ожидания относительно того, что они могут

получить в результате своих действий и на что они могут

рассчитывать в отношениях с другими экономическими агентами.

Неверно, однако, как это нередко делается, отождествлять

спецификацию прав собственности с приписыванием правомочий

строго определенным лицам. Такая суженная трактовка

недостаточна. Специфицировать право собственности значит

ответить, по меньшей мере, на три взаимосвязанных вопроса:

"кто?", "что?" и "каким образом?". Необходимо определить не

только субъекта собственности, но и ее объект, а также

способ наделения ею.

Существует бесконечное количество вариантов "дробления"

окружающего мира на единичные объекты. Скажем, поле площадью

1 га, принадлежащее двум фермерам, можно поделить между ними

на два равных по размеру сплошных участка. Но оно может быть

также разбито все целиком на мельчайшие клочки площадью 1

кв. см, распределенные между владельцами в шахматном

порядке.

Способы утверждения прав собственности не менее

многообразны. Например, в США в период освоения Дикого

Запада для занятия свободного участка было достаточно дать

объявление в местной газете. Но государство ввело вскоре

более жесткие требования: для подтверждения своих прав

претендент обязывался высаживать на участке определенное

количество деревьев, регулярно обрабатывать его в течение

нескольких лет и т.д. (9).Очевидно, что альтернативные

варианты спецификации объектов собственности и способов

установления прав на них далеко не равноценны и требуют

неодинаковых издержек.

Неполнота спецификации именуется западными теоретиками

"размыванием" (attenuation) прав собственности. Смысл этого

явления можно выразить фразой -- "никто не станет сеять,

если урожай будет доставаться другому". В гипотетической

ситуации, где правомочия собственников оставались бы

абсолютно неопределенными, всякая деятельность, направленная

не на удовлетворение сиюминутных потребностей, --

инвестирование, консервация ресурсов, образование запасов и

др. -- стала бы невозможна. Экономическая активность

общества была бы низведена на самый примитивный уровень и

исчерпывалась бы собирательством и непосредственным

потреблением.

Размывание прав собственности может происходить либо потому,

что они неточно установлены и плохо защищены, либо потому,

что они подпадают под разного рода ограничения (главным

образом -- со стороны государства): "...какое бы конкретное

обличие не принимало размывание, оно означает наличие

ограничений на право владельца изменять форму,

местоположение или субстанцию имущества и передавать все

свои право по взаимоприемлемой цене" (32, с.4). Поскольку

любые ограничения перестраивают ожидания экономического

агента, снижают для него ценность ресурса, меняют условия

обмена, постольку действия государства оказываются у

теоретиков прав собственности под априорным подозрением.

При этом они противопоставляют процессы дифференциации и

размывания прав собственности. Добровольный и двусторонний

характер расщепления правомочий гарантирует в их глазах, что

оно будет осуществляться в соответствии с критерием

эффективности. Главный выигрыш от рассредоточения правомочий

усматривается в том, что экономические агенты получают

возможность специализироваться в реализации того ли иного

частичного правомочия (например, в праве управления или в

праве распоряжения капитальной стоимостью ресурса).

Перераспределение прав в соответствии с относительными

преимуществами, которые имеет каждый из участников

хозяйственного процесса в каком-то виде деятельности,

повышает общую эффективность функционирования экономики.

В противоположность этому односторонний и принудительный

характер ограничения прав собственности государством не дает

никаких гарантий его соответствия критериям эффективности.

Действительно, подобные ограничения нередко налагаются в

корыстных интересах различных лоббистских групп. Отсюда

стандартный диагноз теоретиков прав собственности: если

ничто не препятствует какому-либо перераспределению

правомочий, но в практике добровольных, взаимовыгодных

отношений между заинтересованными сторонами оно не

встречается, значит, такое перераспределение не

соответствует критерию эффективности (так как возможность

взаимовыгодной сделки не может быть упущена рациональными

экономическими агентами); поэтому когда такое

перераспределение правомочий производится государством, это

снижает уровень благосостояния общества. (Так, например,

теоретики прав собственности расценивают действующее в ФРГ

законодательство об участии рабочих в управлении компаниями

(24).)

Вместе с тем западные экономисты признают, что в реальности

отделить процессы расщепления от процессов размывания прав

собственности очень трудно: "Никакая четкая граница, --

пишет С. Чен, -- не отделяет ограничения прав, являющиеся

результатом частных договоров, от ограничений, попадающих

под юрисдикцию судов или принудительную власть

правительства" (17, с. 50).

Кроме того, экономический анализ проблемы размывания прав

собственности не означает призыва к точному определению всех

правомочий на все ресурсы любой ценой (не говоря уже о том,

что это неосуществимо практически). Спецификация прав

собственности, с точки зрения экономической теории, должна

идти до того предела, где дальнейший выигрыш от преодоления

их "размытости" уже не будет окупать связанные с этим

издержки. Поэтому существование широкого класса ресурсов с

размытыми или неустановленными правами на них -- нормальное

явление, всегда присутствующее во всех экономиках, хотя

состав этого класса непрерывно меняется.

Проблема спецификации/размывания прав собственности заняла

такое большое место в работах западных экономистов (по

словам С. Пейовича и Э. Фьюруботна, она является ядром

современной теоретики фирмы (32, с.47), потому что именно

через нее вскрываются сложные обратные связи между

собственностью и экономической организацией производства.

Как подчеркивается в теории прав собственности, содержание и

распределение этих прав влияют и на аллокацию ресурсов, и на

объем и условия обмена, и на распределение и уровень дохода,

и на процессы ценообразования (56, с. 14).

Формальному доказательству этого положения посвящена так

называемая "теорема Коуза".